KattyJamison
написанная Kitchen Witch.
Coffee-breakВообще-то, они уже давно могли бы не выходить зимой – Темза не замерзала целиком с 1814 года. Говорят, мосты с домами начали строить специально для них, когда Европа переживала свой мини-ледниковый период с 14 по 19 век. А вот в памятную суровую зиму 1963-го замёрзли только верховья, а в центре Лондона река продолжала течь, согретая отходами жизнедеятельности большого города. Впрочем, в те времена там всё равно было слишком грязно; почти все перебрались подальше от столицы и начали возвращаться только в последние 20 лет. А поскольку Лондонский мост разобрали в 1831-м, теперь они в основном болтаются по музеям.
Я поставила ещё одну галочку в своём бланке. Третья за эту неделю. Не так уж и много, раньше бывало больше. (Только не подумайте, пожалуйста, что я помню и те времена, когда бывало больше, и зиму 63-го, и, не дай бог, 1814-го. Просто я внимательно читаю учебные материалы.) Но Далвичская картинная галерея в любом случае расположена на отшибе и далековато от реки, не то что Галерея Тейт – вышел на набережную и пожалуйста, её двери перед тобой, так что неудивительно, что сюда забредают немногие.
Я и не знала никогда, что помимо МИ-5 и бондовского МИ-6 есть ещё какие-то номера, и уж тем более – МИ-13, до тех пор, пока к нам в школу на еженедельное утреннее собрание не пришёл их представитель. Для большинства это была очередная занудная речь на тему «кем вы можете стать, дети, вернее, юные леди, когда вырастете, если, конечно, будете хорошо учиться, и совсем не страшно, что вы девочки». Но для нескольких из нас это событие оказалось вдруг приоткрывшейся дверью, из которой потянуло сквозняком неизвестности. Мы озирались, отыскивая других, с такой же растерянностью во взгляде, и успокаивались немного, отмечая ещё одну, третью, шестую... набралось, наверное, с десяток.
У плотно сложенного, ослепительно-рыжего, но невзрачного на лицо мужчины в синем костюме были рога. Это выглядело особенно, вопиюще несуразно, когда наша директриса, чопорнее которой не было никого на свете, как ни в чём не бывало пожимала ему руку на сцене. Хотелось закричать: «Мисс Принн, вы что, не видите?!» Но она, совершенно очевидно, не видела.
Рога были туго закрученные, бронзовые, с острыми концами. Настоящие - в этом почему-то не было никакого сомнения; они самым естественным образом сочетались с характерно ирландской внешностью своего владельца, хотя странно смотрелись с деловым костюмом. Мистер Керн завершил свою речь традиционным предложением всем заинтересовавшимся обратиться в школьную библиотеку, где он оставит для нас брошюры и всевозможные координаты, и вышел из зала под послушные аплодисменты. Мне показалось, что он подмигнул мне, проходя мимо.
Конечно, я пошла в библиотеку на первой же перемене и взяла домой видеофильм, оставленный нашим гостем в разделе «Профориентация». Ещё шесть человек подтянулись после меня, но им пришлось уже встать в очередь. Библиотекарь миссис Хэнлон только диву давалась и с радостью рассовала нам ещё и проспекты, чтобы не пылились по столам.
Ничего выдающегося в проспектах не было – обычный глянцевый текст, как во всех подобных публикациях, надеющихся привлечь молодёжь к работе в правительственных учреждениях. Уверена, все их пишет один и тот же автор, не имеющий ни к одному учреждению никакого отношения и почти наверняка подрабатывающий колумнистом в «Дейли Мейл». Зато на видео, сразу после заставки с непонятной эмблемой, на экране появился знакомый человек с бронзовыми рогами и теперь-то уж точно подмигнул.
- Меня зовут Кернуннос. Добро пожаловать в МИ-13. Я говорю это так уверенно, потому что, согласно нашей статистике, 96 процентов всех просмотревших этот фильм приходят впоследствии работать к нам. Видеть то, чего не видят другие, и получать за это деньги – разве это не идеальная карьера?
Собственно, фильм был одновременно информационным материалом и тестом на профпригодность: он состоял из двух десятков роликов, в которых надо было отметить 36 нестандартных элементов. Я заметила 33, и в конце мне сказали, что это отличный результат и предложили написать в Лондонское управление по такому-то электронному адресу.
Мне было 15 лет, и я ещё совершенно не думала о том, чем хочу заниматься после школы – я едва-едва справлялась с выбором предметов на двенадцатый-тринадцатый класс. Меня тянули во все стороны - друзья, семья, способности, склонности, желания и рекомендации учителей. Но в фильме от МИ-13 содержалось безоговорочно привлекательное предложение: быть не как все, но среди таких же, как я, а значит, не быть вынужденной постоянно это отстаивать. В этом был приятный парадокс, к которому стремятся все подростки, и я не была исключением. Я написала в Лондон и даже попросила совета относительно выбора профильных предметов. Мне ответили очень легкомысленно, что школьные предметы не имеют вообще никакого значения, но пригласили на рабочую практику и в летний лагерь в Ирландию. Так и пошло.
Вот интересно, почему, о чём бы я ни завела речь, всё равно в итоге расказываю о себе? Как будто это кому-то интересно. Ладно, всё остальное запросто можно пропустить – и университет, и продолжающиеся летние тренинги, и странные подработки по выходным, и первую должность, и скандал, из-за которого я теперь, как студентка, снова считаю русалок в картинной галерее. Ну да, а вы что думали? Самое обычное дело. Среди смотрителей любого музея всегда есть два-три сотрудника МИ-13. Должен же кто-то вести хотя бы примерный учёт коренного населения, раз уж в обычных переписях они редко участвуют. Нет, не кельтов. Никаких кельтов вообще не было, это уже потом завоеватели и их историки попытались как-то втиснуть в рамки своих примитивных представлений то, что не лезло ни в какие ворота. Но вас, конечно, куда больше интересут русалки, чем древняя история Британских островов.
Девушка, прямо-таки приклеившаяся к портрету сестёр Линли кисти Гейнсборо, была настоящая, чистокровная зимняя русалка. Как, впрочем, и те, на кого она так неотрывно смотрела. Наверняка признала своих. Если бы мне нужно было объяснить человеку с обычным зрением (ох, знали бы вы, в какую истерику впадают оптометрические приборы, когда пытаются проверить мои глаза! поэтому у МИ-13 есть свои специалисты, которые спокойно выписывают очки таким, как я)... так вот, если бы мне нужно было объяснить, как выглядят русалки зимой, я посоветовала бы тщательно изучить женские портреты Гейнсборо. Он питал к русалкам явную слабость и хотя, скорее всего, не видел их глаза перламутровыми, ногти голубыми и кожу зеленоватой, но очень точно передавал то, какими они представляются нормальному человеку: стройность, восковую бледность, прозрачный взгляд искоса или исподлобья, смутно улыбающиеся неяркие губы. Ага, мне они тоже нравятся. Собственно, из-за этого и вышел скандал... но о нём мы не будем.
Девушка, похоже, только совсем недавно выбралась из реки – у неё ещё и волосы не до конца просохли. Одевалась она явно в благотворительном магазине, но, само собой, в неподражаемом русалочьем стиле. Для них главное – чтобы побольше всего свисало и летело следом: кружева, ленточки, шарфики, бахрома... Тоже хороший опознавательный знак, если вам однажды станет скучно в музее.
Ах да, почему в музее. А что им ещё делать, любопытным, но беспризорным и легкомысленным созданиям? Домов для них больше не строят, денег у них почти ни на что не хватает - много ли насобираешь с речного дна? Как раз на тряпки из магазина Армии спасения и несколько чашек кофе. Разве что кому повезёт и попадётся утопленник с полным и целым бумажником или какая-нибудь археологическая ценность, которую с руками оторвут антиквары.
А кофе они очень любят, просто теряют голову от запаха. Поэтому их ещё неплохо отслеживать по кафе – они обычно сидят у окна и часами с мечтательным видом обнимают один стаканчик. Но почему-то за обходы кофеен МИ-13 отказывается платить своим сотрудникам.
Если честно, я их понимаю. Русалок, а не своё скупое начальство. Я бы тоже предпочла пить кофе, разглядывать картины и бродить по городу, чем бесчувственным камнем лежать на дне в ожидании весны. Хоть наши реки редко теперь замерзают, но русалки не изменили своих привычек: на зиму одни засыпают, другие уходят на сушу. Раньше, говорят, некоторые могли не проснуться в конце зимы, замерзали и таяли вместе со льдом, а на севере и по-прежнему так бывает, поэтому там почти все выбираются на поверхность. Особенно если в городе много музеев и есть метро. Многие и не возвращаются – вот в 18 веке, судя по живописи, весь цвет британской аристократии женился на русалках, а теперь они все в модели идут, потому что их прямо на улицах отлавливают агенты и фотографы. Вы когда-нибудь задумывались, на кого шьются все эти безумные, торчащие и летящие в разные стороны творения «от кутюр»? Ага, теперь в курсе. Я даже подозреваю, что индустрия моды нанимает себе специальных «охотников» с двойным зрением – этим, пожалуй, МИ-13 когда-нибудь стоит заинтересоваться.
А знаете, что самое смешное? Вот я их тут считаю не первую зиму, а в естественной среде так никогда и не наблюдала. Не попадаются мне русалки летом, хотя я очень стараюсь. Летом они другие – становятся чуть круглее, и глаза зеленеют и блестят, и кожа и волосы отливают золотом. Но такое я видела только в учебных фильмах.
Моя русалочка, кажется, заметила, что я смотрю на неё очень пристально, но интерпретировала это по-своему и на всякий случай отошла от Гейнсборо. Нет, глупая, я не боюсь, что ты попытаешься украсть картину. Стой перед ней, сколько хочешь – наверное, утешительно видеть своих, когда всё остальное вокруг совсем незнакомое. Или полузнакомое, ведь многие выходят каждую зиму, но начинать каждый раз всё равно приходится с нуля, потому что память у русалок плохая, да и хранить имущество негде. Одна благотворительная организация пыталась как-то устроить для них сеть приютов, чтобы они могли зимой там ночевать, а летом, если хотят, оставлять вещи. Но русалки крайне безалаберные существа и попросту забывают дорогу назад, потому что хорошо ориентируются только в воде или по отношению к воде.
Девушка, между тем, описала полный круг по нашей небольшой, уютной галерее (всего одно здание, один большой зал со стеклянным потолком и четыре отходящих от него маленьких) и вернулась к «Сёстрам Линли», как будто они притягивали её магнитом. А потом вдруг на что-то решилась, подошла ко мне и с запинкой, как будто вспоминая слова (да не как будто, а так и есть - в Лондоне русалки легко сходят за туристов или иммигрантов), спросила, есть ли у нас кафе.
- Конечно. – Я объяснила, как туда пройти: выйти через главный вход, перейти двор, повернуть налево, там стеклянная дверь... Не запомнит никогда в жизни, но не могу же я прямо сказать, что повернуть нужно к реке? Это её только напугает.
Она покивала, отошла и села на кожаный диванчик посреди зала, но не для того, чтобы созерцать мифологические выкрутасы Рубенса. Вот почему они всегда рассовывают деньги по всем карманам? Ни одной ещё не пришло в голову сложить вместе. В ладони у неё постепенно набиралась куча монеток, но мне было хорошо видно, что сплошная медь. Так ей и на один кофе не хватит. Зато на полу и на диване вокруг неё легко и непринуждённо оказались два стеклянных шарика, кольцо для ключей, фарфоровый черепок с голубым цветком, три разноцветных пуговицы, колючий платановый плод и какая-то совсем непонятная ржавая железка. Нет, они не боятся железа, наоборот, не могут спокойно пройти (или проплыть) мимо блестящего предмета любого сорта.
Раз уж мне, по идее, положено следить за порядком в галерее, а не только русалок считать, я подошла и начала собирать её сокровища с пола – если кто-нибудь наступит на шарик, хлопот не оберёшься.
- Вот, вы уронили. Она посмотрела на меня. Вы когда-нибудь разглядывали внутреннюю створку речной мидии? Да, я знаю, что меня подводит излишнее знание естественных наук – сравнения получаются слишком сухие и непонятные. Самые обычные, длинные овальные раковины, которые попадаются во всех реках и прудах. Вот такие у русалок глаза зимой. Можно любоваться бесконечно.
- Спасибо... А где, вы сказали, у вас кафе? - Подождите одну минутку, и, если хотите, я вас провожу.
Мне всё равно как раз сейчас полагался перерыв. Я сообщила своему напарнику, что отойду, а заодно покажу кафе посетительнице, и вернулась к русалке. Она так и сидела, с горстью монеток в одной руке и хорошенького мусора – в другой.
- Идём?
У них бывает фантастически беззащитный вид. Он обманчив, но почти всегда действует на людей, какое бы зрение у них ни было. Хорошо Кернунносу – он сам коренной, ему всё нипочём, поэтому он только смеётся над стажёрами.
Я довела русалку до входа в кафе, и она замерла перед табличкой с меню, пытаясь сопоставить свою пригоршню меди с ценами. Обычно им всё сходит с рук, даже вывалить на стол кучу монет и попросить официанта отсчитать нужную сумму, потому что, как я уже сказала, их легко принимают за туристов из Европы, непривычных к пенсам и фунтам. Но тут у неё не было ни малейшего шанса – в лучшем случае, набежит полфунта, и, хотя русалки очень плохо считают, кажется, она и сама сообразила, что дело плохо.
- Если хотите, присоединяйтесь ко мне. Я вас угощу. У меня сейчас перерыв, я сама собиралась выпить кофе. Условности и неловкость им незнакомы, поэтому моя русалка просияла при этих словах, и перламутр в её глазах стал почти прозрачным.
- Спасибо!
Мы выбрали столик у окна, как они любят. Я, впрочем, тоже – наверное, в прошлой жизни я была аквариумной рыбкой. Ну или русалкой.
К человеческой еде они равнодушны, но, кроме кофе, любят мороженое и орехи. Мороженого у нас не было, зато был кофейно-ореховый торт. Она облизнулась, когда я предложила заказать ей кусочек. Вообще-то, это я в очередной раз нарушила устав. Люди слишком долго всячески пытались использовать коренных для собственной выгоды, и теперь нам положено вмешиваться, только если существует угроза жизни или здоровью, не важно, чьему. Огорчение от отсутствия чашки кофе с трудом вписывалось в эту категорию, но я решила, увы, не впервые, немного подвинуть рамки. Хотя если я буду делать это регулярно, не видать мне любимой работы и госпиталя Святого Мунго, как русалочьего хвоста. Потому что хвоста у них нет, конечно, только жабры и тоненькие перепонки между пальцев ног. Кстати, мне давно интересно, как Джоан Роулинг узнала про Святого Мунго – на вид-то обычная больница, и никаких табличек про магические болезни на ней не висит. Кернуннос, кажется, знает, но только загадочно улыбается, когда я спрашиваю. А вам теперь, наверное, ужасно хочется узнать, что же я натворила, что меня отставили так далеко от медицины, но я возьму пример со своего начальника и буду только загадочно улыбаться.
От русалки пахло водой, и этот запах странно смешивался с кофейно-кондитерским. Тем временем, мой перерыв заканчивался.
- Мне пора, - с сожалением сказала я. – А вы оставайтесь - я заплачу, и сидите, сколько хотите.
Она даже не посмотрела мне вслед. Красивое и совершенно чужое существо. Она для меня, разумеется. Что я для неё – сложно сказать. У русалок бывают причуды, когда они вдруг привязываются к человеку, но обычно ненадолго. А когда я вернулась в зал, то почему-то первым делом обратила внимание на что-то маленькое и металлическое на полу возле диванчика, словно сама, как моя мимолётная знакомая, стала собирательницей блестящего. Похоже, это было одно из её сокровищ, выпавшее и оставшееся незамеченным. Жёлтый кружок с дырочкой у края и какими-то асимметричными нарезками и насечками. Сначала я даже хотела сбегать в кафе и отдать ей свою находку – наверняка, русалка ещё не успела оторваться от окна и чашки - но что-то меня удержало. В конце концов, это даже не слишком против устава – ведь не магический артефакт, не Экскалибур, не Грааль или котёл Даи, а просто маленькая железка. А дома у меня есть зелёный шнурок, который прекрасно проденется в дырочку, и будет мне почти настоящее русалочье ожерелье.
Впрочем, говорят, они иногда возвращаются за своими драгоценностями, даже если это просто бесполезный кусочек грубого металла. Это ещё одна разновидность навигации, которая им удаётся. Может быть, когда-нибудь зимой меня снова найдёт русалка из галереи. Хотя, чтобы уменьшить себе соблазн и увеличить шансы возвращения к нормальной работе, разумнее будет, пожалуй, подарить это украшение кому-нибудь другому. Вот удивится моя невинная жертва, когда однажды к ней явится незнакомая, худая, длинноглазая девушка и требовательно протянет полупрозрачную руку за своим сокровищем... Но я ещё подумаю.
Сюда, по хорошему, нужна акварель зимнего Лондона... Или русалки, но куда уж мне до Гейнсборо. В любом случае, даже акварели пока нет.
Coffee-breakВообще-то, они уже давно могли бы не выходить зимой – Темза не замерзала целиком с 1814 года. Говорят, мосты с домами начали строить специально для них, когда Европа переживала свой мини-ледниковый период с 14 по 19 век. А вот в памятную суровую зиму 1963-го замёрзли только верховья, а в центре Лондона река продолжала течь, согретая отходами жизнедеятельности большого города. Впрочем, в те времена там всё равно было слишком грязно; почти все перебрались подальше от столицы и начали возвращаться только в последние 20 лет. А поскольку Лондонский мост разобрали в 1831-м, теперь они в основном болтаются по музеям.
Я поставила ещё одну галочку в своём бланке. Третья за эту неделю. Не так уж и много, раньше бывало больше. (Только не подумайте, пожалуйста, что я помню и те времена, когда бывало больше, и зиму 63-го, и, не дай бог, 1814-го. Просто я внимательно читаю учебные материалы.) Но Далвичская картинная галерея в любом случае расположена на отшибе и далековато от реки, не то что Галерея Тейт – вышел на набережную и пожалуйста, её двери перед тобой, так что неудивительно, что сюда забредают немногие.
Я и не знала никогда, что помимо МИ-5 и бондовского МИ-6 есть ещё какие-то номера, и уж тем более – МИ-13, до тех пор, пока к нам в школу на еженедельное утреннее собрание не пришёл их представитель. Для большинства это была очередная занудная речь на тему «кем вы можете стать, дети, вернее, юные леди, когда вырастете, если, конечно, будете хорошо учиться, и совсем не страшно, что вы девочки». Но для нескольких из нас это событие оказалось вдруг приоткрывшейся дверью, из которой потянуло сквозняком неизвестности. Мы озирались, отыскивая других, с такой же растерянностью во взгляде, и успокаивались немного, отмечая ещё одну, третью, шестую... набралось, наверное, с десяток.
У плотно сложенного, ослепительно-рыжего, но невзрачного на лицо мужчины в синем костюме были рога. Это выглядело особенно, вопиюще несуразно, когда наша директриса, чопорнее которой не было никого на свете, как ни в чём не бывало пожимала ему руку на сцене. Хотелось закричать: «Мисс Принн, вы что, не видите?!» Но она, совершенно очевидно, не видела.
Рога были туго закрученные, бронзовые, с острыми концами. Настоящие - в этом почему-то не было никакого сомнения; они самым естественным образом сочетались с характерно ирландской внешностью своего владельца, хотя странно смотрелись с деловым костюмом. Мистер Керн завершил свою речь традиционным предложением всем заинтересовавшимся обратиться в школьную библиотеку, где он оставит для нас брошюры и всевозможные координаты, и вышел из зала под послушные аплодисменты. Мне показалось, что он подмигнул мне, проходя мимо.
Конечно, я пошла в библиотеку на первой же перемене и взяла домой видеофильм, оставленный нашим гостем в разделе «Профориентация». Ещё шесть человек подтянулись после меня, но им пришлось уже встать в очередь. Библиотекарь миссис Хэнлон только диву давалась и с радостью рассовала нам ещё и проспекты, чтобы не пылились по столам.
Ничего выдающегося в проспектах не было – обычный глянцевый текст, как во всех подобных публикациях, надеющихся привлечь молодёжь к работе в правительственных учреждениях. Уверена, все их пишет один и тот же автор, не имеющий ни к одному учреждению никакого отношения и почти наверняка подрабатывающий колумнистом в «Дейли Мейл». Зато на видео, сразу после заставки с непонятной эмблемой, на экране появился знакомый человек с бронзовыми рогами и теперь-то уж точно подмигнул.
- Меня зовут Кернуннос. Добро пожаловать в МИ-13. Я говорю это так уверенно, потому что, согласно нашей статистике, 96 процентов всех просмотревших этот фильм приходят впоследствии работать к нам. Видеть то, чего не видят другие, и получать за это деньги – разве это не идеальная карьера?
Собственно, фильм был одновременно информационным материалом и тестом на профпригодность: он состоял из двух десятков роликов, в которых надо было отметить 36 нестандартных элементов. Я заметила 33, и в конце мне сказали, что это отличный результат и предложили написать в Лондонское управление по такому-то электронному адресу.
Мне было 15 лет, и я ещё совершенно не думала о том, чем хочу заниматься после школы – я едва-едва справлялась с выбором предметов на двенадцатый-тринадцатый класс. Меня тянули во все стороны - друзья, семья, способности, склонности, желания и рекомендации учителей. Но в фильме от МИ-13 содержалось безоговорочно привлекательное предложение: быть не как все, но среди таких же, как я, а значит, не быть вынужденной постоянно это отстаивать. В этом был приятный парадокс, к которому стремятся все подростки, и я не была исключением. Я написала в Лондон и даже попросила совета относительно выбора профильных предметов. Мне ответили очень легкомысленно, что школьные предметы не имеют вообще никакого значения, но пригласили на рабочую практику и в летний лагерь в Ирландию. Так и пошло.
Вот интересно, почему, о чём бы я ни завела речь, всё равно в итоге расказываю о себе? Как будто это кому-то интересно. Ладно, всё остальное запросто можно пропустить – и университет, и продолжающиеся летние тренинги, и странные подработки по выходным, и первую должность, и скандал, из-за которого я теперь, как студентка, снова считаю русалок в картинной галерее. Ну да, а вы что думали? Самое обычное дело. Среди смотрителей любого музея всегда есть два-три сотрудника МИ-13. Должен же кто-то вести хотя бы примерный учёт коренного населения, раз уж в обычных переписях они редко участвуют. Нет, не кельтов. Никаких кельтов вообще не было, это уже потом завоеватели и их историки попытались как-то втиснуть в рамки своих примитивных представлений то, что не лезло ни в какие ворота. Но вас, конечно, куда больше интересут русалки, чем древняя история Британских островов.
Девушка, прямо-таки приклеившаяся к портрету сестёр Линли кисти Гейнсборо, была настоящая, чистокровная зимняя русалка. Как, впрочем, и те, на кого она так неотрывно смотрела. Наверняка признала своих. Если бы мне нужно было объяснить человеку с обычным зрением (ох, знали бы вы, в какую истерику впадают оптометрические приборы, когда пытаются проверить мои глаза! поэтому у МИ-13 есть свои специалисты, которые спокойно выписывают очки таким, как я)... так вот, если бы мне нужно было объяснить, как выглядят русалки зимой, я посоветовала бы тщательно изучить женские портреты Гейнсборо. Он питал к русалкам явную слабость и хотя, скорее всего, не видел их глаза перламутровыми, ногти голубыми и кожу зеленоватой, но очень точно передавал то, какими они представляются нормальному человеку: стройность, восковую бледность, прозрачный взгляд искоса или исподлобья, смутно улыбающиеся неяркие губы. Ага, мне они тоже нравятся. Собственно, из-за этого и вышел скандал... но о нём мы не будем.
Девушка, похоже, только совсем недавно выбралась из реки – у неё ещё и волосы не до конца просохли. Одевалась она явно в благотворительном магазине, но, само собой, в неподражаемом русалочьем стиле. Для них главное – чтобы побольше всего свисало и летело следом: кружева, ленточки, шарфики, бахрома... Тоже хороший опознавательный знак, если вам однажды станет скучно в музее.
Ах да, почему в музее. А что им ещё делать, любопытным, но беспризорным и легкомысленным созданиям? Домов для них больше не строят, денег у них почти ни на что не хватает - много ли насобираешь с речного дна? Как раз на тряпки из магазина Армии спасения и несколько чашек кофе. Разве что кому повезёт и попадётся утопленник с полным и целым бумажником или какая-нибудь археологическая ценность, которую с руками оторвут антиквары.
А кофе они очень любят, просто теряют голову от запаха. Поэтому их ещё неплохо отслеживать по кафе – они обычно сидят у окна и часами с мечтательным видом обнимают один стаканчик. Но почему-то за обходы кофеен МИ-13 отказывается платить своим сотрудникам.
Если честно, я их понимаю. Русалок, а не своё скупое начальство. Я бы тоже предпочла пить кофе, разглядывать картины и бродить по городу, чем бесчувственным камнем лежать на дне в ожидании весны. Хоть наши реки редко теперь замерзают, но русалки не изменили своих привычек: на зиму одни засыпают, другие уходят на сушу. Раньше, говорят, некоторые могли не проснуться в конце зимы, замерзали и таяли вместе со льдом, а на севере и по-прежнему так бывает, поэтому там почти все выбираются на поверхность. Особенно если в городе много музеев и есть метро. Многие и не возвращаются – вот в 18 веке, судя по живописи, весь цвет британской аристократии женился на русалках, а теперь они все в модели идут, потому что их прямо на улицах отлавливают агенты и фотографы. Вы когда-нибудь задумывались, на кого шьются все эти безумные, торчащие и летящие в разные стороны творения «от кутюр»? Ага, теперь в курсе. Я даже подозреваю, что индустрия моды нанимает себе специальных «охотников» с двойным зрением – этим, пожалуй, МИ-13 когда-нибудь стоит заинтересоваться.
А знаете, что самое смешное? Вот я их тут считаю не первую зиму, а в естественной среде так никогда и не наблюдала. Не попадаются мне русалки летом, хотя я очень стараюсь. Летом они другие – становятся чуть круглее, и глаза зеленеют и блестят, и кожа и волосы отливают золотом. Но такое я видела только в учебных фильмах.
Моя русалочка, кажется, заметила, что я смотрю на неё очень пристально, но интерпретировала это по-своему и на всякий случай отошла от Гейнсборо. Нет, глупая, я не боюсь, что ты попытаешься украсть картину. Стой перед ней, сколько хочешь – наверное, утешительно видеть своих, когда всё остальное вокруг совсем незнакомое. Или полузнакомое, ведь многие выходят каждую зиму, но начинать каждый раз всё равно приходится с нуля, потому что память у русалок плохая, да и хранить имущество негде. Одна благотворительная организация пыталась как-то устроить для них сеть приютов, чтобы они могли зимой там ночевать, а летом, если хотят, оставлять вещи. Но русалки крайне безалаберные существа и попросту забывают дорогу назад, потому что хорошо ориентируются только в воде или по отношению к воде.
Девушка, между тем, описала полный круг по нашей небольшой, уютной галерее (всего одно здание, один большой зал со стеклянным потолком и четыре отходящих от него маленьких) и вернулась к «Сёстрам Линли», как будто они притягивали её магнитом. А потом вдруг на что-то решилась, подошла ко мне и с запинкой, как будто вспоминая слова (да не как будто, а так и есть - в Лондоне русалки легко сходят за туристов или иммигрантов), спросила, есть ли у нас кафе.
- Конечно. – Я объяснила, как туда пройти: выйти через главный вход, перейти двор, повернуть налево, там стеклянная дверь... Не запомнит никогда в жизни, но не могу же я прямо сказать, что повернуть нужно к реке? Это её только напугает.
Она покивала, отошла и села на кожаный диванчик посреди зала, но не для того, чтобы созерцать мифологические выкрутасы Рубенса. Вот почему они всегда рассовывают деньги по всем карманам? Ни одной ещё не пришло в голову сложить вместе. В ладони у неё постепенно набиралась куча монеток, но мне было хорошо видно, что сплошная медь. Так ей и на один кофе не хватит. Зато на полу и на диване вокруг неё легко и непринуждённо оказались два стеклянных шарика, кольцо для ключей, фарфоровый черепок с голубым цветком, три разноцветных пуговицы, колючий платановый плод и какая-то совсем непонятная ржавая железка. Нет, они не боятся железа, наоборот, не могут спокойно пройти (или проплыть) мимо блестящего предмета любого сорта.
Раз уж мне, по идее, положено следить за порядком в галерее, а не только русалок считать, я подошла и начала собирать её сокровища с пола – если кто-нибудь наступит на шарик, хлопот не оберёшься.
- Вот, вы уронили. Она посмотрела на меня. Вы когда-нибудь разглядывали внутреннюю створку речной мидии? Да, я знаю, что меня подводит излишнее знание естественных наук – сравнения получаются слишком сухие и непонятные. Самые обычные, длинные овальные раковины, которые попадаются во всех реках и прудах. Вот такие у русалок глаза зимой. Можно любоваться бесконечно.
- Спасибо... А где, вы сказали, у вас кафе? - Подождите одну минутку, и, если хотите, я вас провожу.
Мне всё равно как раз сейчас полагался перерыв. Я сообщила своему напарнику, что отойду, а заодно покажу кафе посетительнице, и вернулась к русалке. Она так и сидела, с горстью монеток в одной руке и хорошенького мусора – в другой.
- Идём?
У них бывает фантастически беззащитный вид. Он обманчив, но почти всегда действует на людей, какое бы зрение у них ни было. Хорошо Кернунносу – он сам коренной, ему всё нипочём, поэтому он только смеётся над стажёрами.
Я довела русалку до входа в кафе, и она замерла перед табличкой с меню, пытаясь сопоставить свою пригоршню меди с ценами. Обычно им всё сходит с рук, даже вывалить на стол кучу монет и попросить официанта отсчитать нужную сумму, потому что, как я уже сказала, их легко принимают за туристов из Европы, непривычных к пенсам и фунтам. Но тут у неё не было ни малейшего шанса – в лучшем случае, набежит полфунта, и, хотя русалки очень плохо считают, кажется, она и сама сообразила, что дело плохо.
- Если хотите, присоединяйтесь ко мне. Я вас угощу. У меня сейчас перерыв, я сама собиралась выпить кофе. Условности и неловкость им незнакомы, поэтому моя русалка просияла при этих словах, и перламутр в её глазах стал почти прозрачным.
- Спасибо!
Мы выбрали столик у окна, как они любят. Я, впрочем, тоже – наверное, в прошлой жизни я была аквариумной рыбкой. Ну или русалкой.
К человеческой еде они равнодушны, но, кроме кофе, любят мороженое и орехи. Мороженого у нас не было, зато был кофейно-ореховый торт. Она облизнулась, когда я предложила заказать ей кусочек. Вообще-то, это я в очередной раз нарушила устав. Люди слишком долго всячески пытались использовать коренных для собственной выгоды, и теперь нам положено вмешиваться, только если существует угроза жизни или здоровью, не важно, чьему. Огорчение от отсутствия чашки кофе с трудом вписывалось в эту категорию, но я решила, увы, не впервые, немного подвинуть рамки. Хотя если я буду делать это регулярно, не видать мне любимой работы и госпиталя Святого Мунго, как русалочьего хвоста. Потому что хвоста у них нет, конечно, только жабры и тоненькие перепонки между пальцев ног. Кстати, мне давно интересно, как Джоан Роулинг узнала про Святого Мунго – на вид-то обычная больница, и никаких табличек про магические болезни на ней не висит. Кернуннос, кажется, знает, но только загадочно улыбается, когда я спрашиваю. А вам теперь, наверное, ужасно хочется узнать, что же я натворила, что меня отставили так далеко от медицины, но я возьму пример со своего начальника и буду только загадочно улыбаться.
От русалки пахло водой, и этот запах странно смешивался с кофейно-кондитерским. Тем временем, мой перерыв заканчивался.
- Мне пора, - с сожалением сказала я. – А вы оставайтесь - я заплачу, и сидите, сколько хотите.
Она даже не посмотрела мне вслед. Красивое и совершенно чужое существо. Она для меня, разумеется. Что я для неё – сложно сказать. У русалок бывают причуды, когда они вдруг привязываются к человеку, но обычно ненадолго. А когда я вернулась в зал, то почему-то первым делом обратила внимание на что-то маленькое и металлическое на полу возле диванчика, словно сама, как моя мимолётная знакомая, стала собирательницей блестящего. Похоже, это было одно из её сокровищ, выпавшее и оставшееся незамеченным. Жёлтый кружок с дырочкой у края и какими-то асимметричными нарезками и насечками. Сначала я даже хотела сбегать в кафе и отдать ей свою находку – наверняка, русалка ещё не успела оторваться от окна и чашки - но что-то меня удержало. В конце концов, это даже не слишком против устава – ведь не магический артефакт, не Экскалибур, не Грааль или котёл Даи, а просто маленькая железка. А дома у меня есть зелёный шнурок, который прекрасно проденется в дырочку, и будет мне почти настоящее русалочье ожерелье.
Впрочем, говорят, они иногда возвращаются за своими драгоценностями, даже если это просто бесполезный кусочек грубого металла. Это ещё одна разновидность навигации, которая им удаётся. Может быть, когда-нибудь зимой меня снова найдёт русалка из галереи. Хотя, чтобы уменьшить себе соблазн и увеличить шансы возвращения к нормальной работе, разумнее будет, пожалуй, подарить это украшение кому-нибудь другому. Вот удивится моя невинная жертва, когда однажды к ней явится незнакомая, худая, длинноглазая девушка и требовательно протянет полупрозрачную руку за своим сокровищем... Но я ещё подумаю.
Сюда, по хорошему, нужна акварель зимнего Лондона... Или русалки, но куда уж мне до Гейнсборо. В любом случае, даже акварели пока нет.
-
-
05.10.2011 в 11:14