Он заслуживает отдельного рассказа.
В четыре пополудни мы с Мотей сидели в машине у крыльца CELOPa и ждали Олю. По дороге к месту рандеву мне позвонила старшая сестра и сообщила много интересного, а кроме того мы опять влипли в политическую дискуссию, так что я была несколько контужена и, поглаживая Мотю, ища место для парковки и втискиваясь в него, включила стерео практически машинально. У меня там стоит диск Городницкого, который я обычно приберегаю для дальней дороги; диск долгий и новый, но надолго не хватит и его. А тут включила для ожидания; ну, бывает. Слушаю про систему Декарта, рассматриваю студентов у входа: смеются, болтают, обнимаются, курят, спорят, все весёлые и румяные от холода. Вьетнамские девчонки какие-то показывают на нас с Матильдой, хихикают, подбивают друг друга, наконец отваживаются попросить сфотографировать. Матильда позирует, лижет зазевавшуюся девушку в нос; арабского вида мальчик предлагает ей платок, филиппинского вида девчонка хватается за фотоаппарат с безопасного расстояния. Ну, в CELOPe кого только не увидишь. А я и забыла в своих четырёх стенах как выглядит по-настоящему мультикультурная группа... И тут я "включаюсь" в Городницкого, и понимаю, что он поёт "Корпово".
"Так давайте дружить, чтобы больше ни разу опять
Не топтали пшеницу соляркой пропахшие танки,
Чтобы внукам потом безымянные наши останки
Не пришлось бы в полях, начинённых железом, искать."
Мда. "Вот куда бы родителям его привести," думаю. А потом вышла Оля, и мы поехали всё-таки в Арборетум, несмотря на погоду, и даже немножко заблудились по дороге. Но это хорошие места для заблуждания; там старая застройка. А в Арборетуме было пусто: мы с Мотей, да редкие бегуны, раздетые не по погоде. Пусто, тихо, холодно, ветрено и ярко. Ветер дул с океана, и нас периодически скрывал от него холм; тогда становилось просто прохладно, и деревья принимали несколько растерянный вид. Ну конечно: был ветер и нет его - растеряешься тут. Японские гости сейчас красные и малиновые; видно, для них достаточно солнца, а континентальные деревья все жёлтые и медно-коричневые. И изумрудная влажно-сочная, вечно-стриженая трава. Мне всегда кажется, что она так хочет распрямить голову, встать по колено, по пояс, но бдительные садовники не дают, и стелется под ноги упругий зелёный ковёр. Сейчас он, правда, не только зелёный, на нём узоры опавших листьев. Берёзы, пости расставшиеся с листвой, тянутся к стылому серому небу, ястреб слетел с чего-то непроизносимо-тополиного и поструился в сторону синеющих небоскрёбов, пламенеет какой-то импортный куст, стынет стальной пруд... а мы ведём расшалившуюся Матильду обратно, ужинать.
После ужина искупали ящериц и сменили им песок, оставили Мотю с мамой и бабушкой и уехали на экскурсию в A.C. Moore - это сеть художественных машазинов в наших широтах. Облазили каждую полку, купили мне шерсти, фломастеров и серебра (янтаря, конечно, нет), а гостье - недоданный в детстве розовый пенал, ручку и ластик. У меня где-то лежит такой же...
В выходной поедем с ней в Плимут. Если сможем, прогуляем по Плантации Пилигриммов, а нет - так просто по городу.
Мне который день хочется писать. И всё никак не сяду больше чем на десять минут. Главное, прерываюсь не на пустяки. Действительно, Олю обещала прогулять, с Матильдой надо заниматься, на Болото надо ехать, документы надо заполнять... но пишется от этого ничуточки не быстрее.