У меня есть любимый анекдот про врачей, нам его Городницкий рассказал.
Больной, взволнованно: Доктор, я умру?
Доктор, радостно: А как же!
Я его часто вспоминаю. То есть, конечно, с больными так нельзя. Мы видим человека в момент слабости и страдания, оторванного от привычной среды, сомневающегося и не очень понимающего, куда теперь податься, такой жизнерадостный доктор тут будет лишний. Но вообще меня эта идея вдохновляет. В смысле, да, все когда-нибудь умрём. Что там за чертой - бог знает, я не знаю, а здесь останется наше наследие: то, что мы руками, головой, сердцем сделали. Наши дети и любовь, образование, навыки, которые мы им дали. Наши знания и опыт, преданные ученикам, младшим коллегам или читателям. Наше вдохновение, умение видеть красоту жизни или духа, переплавленное в искусство. Дома, которые мы построили, деревья, которые мы посадили, машины, которые мы создали, люди, которых мы накормили, утешили, ободрили, обгорели, - у каждого человека что-то своё, и у каждого что-нибудь, да есть, и никогда не знаешь, что где кому отзовётся, только можешь делать, что считаешь нужным в каждый момент времени, и всё.
Я не помню, когда я это для себя так поняла, но очень давно, до подросткового возраста точно. Я поэтому и профессию себе выбрала так "в лоб", чтобы точно знать, что полезное я делаю каждый день. Ну, и дети, но про детей, пока не родятся свои, ничего не знаешь толком.
А что я про это вдруг? А просто так. Сидела с Кевином в столовой, расфасовывала Кейлины таблетки и как-то нечаянно сформулировала.