Поросёночек разбудил меня "условно утром" (на самом деле в 11, но поскольку он заснул в полночь, а потом "вставал" поесть в четыре и в восемь, то я засчитываю 11 за утро). Он был искренне возмущён тем, что его "не берут и не несут" немедленно переодевать, кормить и играть, но когда дело дошло до играть, завод уже закончился и он заснул прямо в виннипуховском креслице на столе. Вот сейчас качается в нём и похрапывает. А я распаковала весы. Сегодня взвешу, а то мы опасно близко подходим к лимиту веса на моей любимой кроватке - она под ним уже поскрипывает.
Сосед погулял с идеальной Кейли. Кейли ревнует. Смотрит на меня с Джулианом на руках, вздыхает, опять смотрит... И домой с прогулки идти никак не хочет. Но гренки, зажаренные мной за завтрак-обед, чтобы не пропал стремительно черствеющий хлеб, ест с удовольствием.
Соседу нв 12ое назначен визит к найденному мной ортопоеду. Может, сделают ему всё-таки искусственную щиколотку? Посмотрим, что скажут.
На улице пасмурно и грустно, хотя тепло. И детские вещи надо опять перебирать; Джулиан из доброй трети опять вырос.
Я теперь каждый день пью кофе. Чай лучше, но даже кофе лучше, чем горячая вода или холодный сок с утра пораньше. Если есть время и сливки, взбиваю сливки с корицей и сахаром и вливаю в кофе. Сверху получается сладкая тёплая "шапочка". Похоже, я разгадала тайну "моего любимого европейского кофе"...
Сауна ненадолго вернула мне обоняние, но нос опять закладывает. Надо, наверное, опять идти...
Мои розы на день матерей увяли, а я их так и не нарисовала. Обидно.
И цветы так и не пересадила.
А завтра у моей сверкови пилят любимое дерево кевинского детства, чтобы не упало на дом, и Кевин поедет забирать от него кусочки на дрова. А я, наверное, не поеду, сил моих нет...